На распевках с чужой совестью

Я готов петь до безумия

Я готов веселиться и буйствовать

До потери памяти,  бессознательности

Рожденный стихоплетом в злой неволе

Я истребить ботву стремился в чистом поле

На сей угрюмой ниве занемог

И тихим сапом кончалыжно слег.

Я позабыл тоску-печаль

А было время слез и пыток

Когда в один прекрасный день

Все рухнуло и жизнь разбита.

Он мне сказал

Кроме оков нам нечего терять,

Бродяга.

И я пошел без лишних слов

За ним

Поскольку был беднягой

В тяжелой и угрюмой тишине

Во тьме ноябрьской промозглой ночи

Мальчишка, не познавший женских ласк

Растерзанный на части сгинул молча.

Нет места женщинам на поле боя

Но почему же эти хрупкие тела

Жизнь заставляла умирать среди предгорья

Не дав потомства

Лишь познав любовь 

И то

Не до конца…..

Светило Солнце в вышине

И радовало всех

Кого-то вдохновляло в бой

Кого-то на успех

Я туманом себя объявил

Буду мозг затуманивать людям

Раз уж мне недоступен роспил

Кто подаст мне копейку на блюде?

Нет меня! Я за пивом ушел.

И сегодня уже не вернусь я.

Я в гробу видел ваш шведский стол

С этим варварски мерзким безвкусьем.

Волшебный сумрак ночи не спеша

Накрыл окрестности весеннего Кавказа

Во тьме шумела горная река

Крича всем своим телом от экстаза